Начало игры.

Комната отдыха за шестьдесят лет пребывания в больнице стала для Селены уже чем-то вроде рабочего кабинета. Конечно, особого уединения здесь найти было невозможно, но иногда бывали моменты, когда пациент мог находится в одиночестве.
Заглянув сюда минут пятнадцать назад, с кипой бумаг, демоница с превеликим удовольствием обнаружила, что комната пустует и, не раздумывая, оккупировала ее для своей работы. Ей предстояли отчеты, которых она терпеть просто не могла. Читать множество бумаг, девяносто процентов которых — доносы на друг друга, дело не самое приятное. И, конечно же, среди них наверняка обнаружатся те, которые написаны на саму Селену.
Заварив чаю, достав печенье из серванта, Шера заняла своё излюбленное место: на одном из диванов, который находился дальше всего от входа. Пар из чашки уютно тянулся от нее, наполняя комнату отдыха фруктовым ароматом. Когда последний раз здесь давали фрукты Селена уже не помнила: ну, может, лет пять назад. А последнее время их и вовсе не баловали изысками.
В больнице, на удивление, было тихо: это случалось крайне редко. Чаще всего тут кто-то бегал, прыгал, чертыхался, стонал, кричал, плакал... значит, и впрямь псих.больница.
Женщина углубилась в бумаги. Так-так, что у нас первое на очереди. О, очень очаровательно: «я, как честный представитель Мизантропов, не могу молчать...». Далее шло очень нудное описание каких-то пакостей одного из сатиров. Подписи, что характерно, нет.
Сатиры развлекались очень интересным способом: писали донесения на самих себя. Они напивались, делали что-нибудь нехорошее, а, протрезвев, сразу же кидались к бумаге, чтобы зафиксировать все сделанное. Видимо, чтобы не забыть о своих похождениях и лишний раз позабавить Селену. С сатирами демоница имела крайне нежные отношения.
Она сделала большой глоток и тут же обожгла небо.
Сатиры и менады были головной болью всей организации. Практически неуправляемые, почти всегда нетрезвые. Терпели их только потому что они развлекали всех. Хотя девать-то их было некуда: не отправишь же их вон из больницы, а в другие организации их не отправишь, потому что надо соблюдать давний уговор.
Селена хорошо помнила время междоусобиц. Выходить из палат, конечно, страшно не было, потому что ни у кого из больных оружия, как такого, нет, но все активно использовали свои способности. Люди просто лезли на стенки в то время: контролировать больных они были не в состоянии. Даже Шера, помнится, пару раз активировала свой «дождь». В целях усмирения особо буйных.
Потом персонал смекнул, что если не давать вампирам и дампирам кровь, если не пускать в компьютерную комнату, не кормить, не давать воли передвижения, то все само собой сойдет на нет.
Оно и сошло, но как-то странно: существа решили объединится. Удивлению демоницы не было предела, когда ее выбрали на пост помощника. Видимо, доверяли.
Что там дальше у нас? Суккуб жалуется на дэва. Ну это не в первой. Не могут они мирно сосуществовать друг с другом, все-таки. Пишет, что грязно пристает, хочет любви и понимания в этой жизни, а сам, простите, урод моральный. Селена закрыла глаза: не понимала она, почему суккуб наконец не сделает, чего просит дэв. Ведь в таком случае он от нее отстанет раз и навсегда, выбрав совершенно иную цель.
Сделав еще один глоток и потянувшись, женщина вытащила из середины бумагу с красными полями. Значит важно.
Писал помощник Мирных: надобно встретиться, обсудить важную деталь касательно отношений между темными и светлыми. Она усмехнулась. Опять будет что-то вещать пафосное и малопонятное о том, что темным надо ограничивать свои способности, ибо нефиг. Главный упор делался именно на последний аргумент.
Шера с трудом подавила в себе желание сжечь бумажку. Наверняка на ней есть какое-то заклинание, которое тут же сигнализирует о ее проступке помощнику. Вот это женщина в светлых не любила: они пытались контролировать всех.
Следующей на очереди была бумага с фиолетовыми полями. От самого главы.
Такое бывало редкостью. Не реже, конечно, чем от других глав, но тем не менее. Демоница, что называется, «наискосок» просмотрела документ и тут же стала серьезней. Как она поняла, в рядах пациентов назревало что-то очень серьезное.
Отложив бумагу до лучших времен, она вновь углубилась в доносы.
«Прошу воспринять мои слова крайне серьезно: наш помощник плут и прохиндей». Ну здравствуй, доброжелатель. Ты мне тоже очень-очень нравишься.
За чтением этой бумаги Селена перестала замечать что-либо.

Отредактировано Selena (2011-05-16 17:50:28)

Строчка за строчкой — чтение становилось все более и более увлекательным. Даже, можно сказать, волнующим, захватывающим: писавший явно обладал недюжинной фантазией, приписывая Селене такие интересные занятия, о которых она даже и подумать не могла. Стиль речи тоже не подкачал, все каноны подобной писанины были соблюдены, крайне талантливое произведение.
Оказывается, Шера злоупотребляла своим положением. Как вообще можно было им злоупотреблять представлялось плохо — жаль автор опуса в красках не расписал как, где, когда и с кем занималась этим «ненадежная и подозрительная особа». Выяснилось также, что женщина - обладательница феноменального нюха и именно с ним она заявилась к какой-то палате, демонстративно выставляя его напоказ. Селена едва сдержалась, чтобы не засмеяться в голос. Нет, такие вещи стоят того, чтобы их не выбрасывать и оставлять. Подобных бумажек у нее накопилось немного: за шестьдесят лет восемь-десять штук. К сожалению, ее редко радовали такими вот чудесными вещами. Чаще всего это были самые банальнейшие доносы, суть которых она знала уже наизусть.
До главы, естественно, такое чтиво не доходило. Впрочем, все главы были какие-то не от мира сего и едва ли они смогли бы оценить такое: то ли у них было слишком много забот, то ли, напротив, заняться было нечем. Шера никогда не вмешивалась во внешнюю политику, ведь там было все слишком уж зыбко. Проще было со своими по-свойски разобраться: вразумить кого надо, наказать кого следует, поощрить, словом, роль эдакой воспитательницы в детском саду ее вполне устраивала.
Звук сзади был уж очень неожиданным. Шера хорошо знала, кто в этом заведении обладает таким вот многозначительным «хммм». Из всех обитателей только этот субъект мог делать это с такой интонацией: с неизменной надменностью и презрением.
Женщина повернула голову, спокойно посмотрела в единственный глаз зеленоволосого. Отвращения она уже давно не испытывала, потому что вовремя заметила, что его это только забавляет. Страха тоже — у него хватило бы ума не причинять вреда. Благоговения?.. А перед чем? Перед вечно скучающим существом? Увольте.
Глава Созерцателей - это отдельная тема больницы. Очень многие выбирали не ту модель поведения, чем только раззадоривали его. Другой кадр — в единственном экземпляре — и вовсе каждый раз старался досадить ему. И, по мнению самой Шеры, это ему вполне удавалось.
Шипящая речь наполнила комнату. Вот что не говори, а речь у главы была... даже не завораживающая, а какая-то обаятельная. Это был один из немногих его плюсов.
- Здравствуйте, Индо, - своим привычкам женщина не изменяла, несмотря на то, что сам он обращался к ней на «ты», - как это мило, что Вы думаете о моем здоровье, - тон был деланно приторно-елейный, к словам добавилась полуехидная улыбка.
Индо был неглуп, прекрасно понимал все эти ее интонации, а Селена хорошо знала, что с ним по-другому нельзя. Он ждет вспышек агрессии против его персоны, раздражения, для того, чтобы в очередной раз убедиться в собственной неотразимости.
Слова о работе Селена благополучно пропустила мимо ушей, потому что это его никак не касалось, а вот при фразе о молодых она слегка прищурилась. Это была их давняя тема, ведь зеленоволосый явно кичился своим возрастом. По мнению демоницы это его отнюдь не красило
- Вот только не надо передо мной разыгрывать комедию, Вы же умный мужчина.
Шера встала, легким движением оправила штаны, провела рукой по волосам и направилась к серванту, чтобы налить главе черного кофе без сахара. Это было не прислужничество, не попытка добиться к себе расположения, не подхалимство, не жест доброй воли, - об этом Индо прекрасно знал. Также, как знал, что это было проявлением ее вежливости. Он вообще очень хорошо знал обитателей ПП.
Поставив чашку и печенье на стол, она села на стул, положив один локоть на столешницу, а другой рукой подперев подбородок. Все-таки он, как и вся организация, была чем-то иным. Тем, чего никогда не поймут ни люди, ни больные. Впрочем, женщина подозревала, что и для них все темные, светлые и нечисть навсегда останутся такими же чужими.
Кто эти существа, из организации Созерцателей, как они появились на свет, почему до сих пор не выбрались на волю при их-то возможностях, какие преследуют цели, как живут — все это оставалось большой загадкой.
- Я Вас должна развлекать светской беседой, Индо, или своей бестолковостью? Давайте сразу определимся, чтобы не было недоразумений, - голос был спокоен, взгляд прямо и ясно направлен на него. Радужка, при ночном освещении, была ярко, неестественно даже, красной.

Отредактировано Selena (2011-05-18 16:26:24)

Селена была неглупа, Селена была всегда спокойна, Селена никогда не грубила – эти прописные истины знали абсолютно все обитатели больницы. Шере и впрямь, каким-то удивительным способом, удавалось не изменять самой себе.
Раз, два, три.
Индовская «малышка» всякий раз заставляла собирать всю волю в кулак, дабы не опускаться до банального хамства. С другой стороны, глава «Созерцателей» ещё был не самым худшим вариантом. По крайней мере, он был честен с окружающим его миром, чего нельзя сказать о большинстве больных. Демоница хорошо помнила их первую встречу: до последних слова она старалась оставаться предельно вежливой, Индо же, как всегда, не скупился в выражениях. Он был первой ласточкой, первой серьезной проблемой после почти тридцати лет покоя, первым чужим. Это уже потом, встреч через восемь, женщина каким-то чудом умудрилась завоевать, если не уважение, то признание на существование. Что в мировоззрении главы было существенным плюсом.
Четыре, пять, шесть.
Шера смотрела в пространство и упорно, про себя, считала. Она знала – с ответом можно было не торопится. В ПП вообще можно было ни с чем не торопиться. Это замкнутое пространство само собою подразумевало то, что никто не развивался, не пытался работать над собой. Все уже притерлись, все уже друг другу осточертели до крайней точки. Последний путь, одним словом.
Семь, восемь, девять.
- Комедия везде есть фарс. Вам ли об этом не знать, - и лишь одними губами, - Чешир вообще был интересным.
Едва ли в полумраке можно было различить безмолвные последние слова. Впрочем, помощница не сомневалась в способностях Индо.
Чешир когда-то был среди Созерцателей. Неизвестно откуда взявшийся, неизвестно куда пропавший – он был еще одним парадоксом больницы. Что хотел он здесь, что взял он из этого места, как потом применил знания… но, самое поразительное, что для всех он остался «старым знакомым». Селена восхищалась им.
Поскрипывание собственного корсета приятно ласкало слух. К нему она привыкла, его она любила, с ним она чувствовала себя комфортно. И даже, смешно сказать, корсет являлся прекрасной защитой от физического воздействия. Слова Индо в очередной раз неприятно кольнули демоницу.
- Столько, сколько нужно, - хрипло ответила она, - и не путай меня с суккубами или менадами. Меня действительно не так просто сжить со свету.
Женщина позволила себе перейти на «ты». Это случалось редко и отнюдь не от злости. Просто именно данное местоимение заставляло других задуматься: а стоит ли продолжать разглогольствовать на какую-либо тему. Это действовало словно ногтями по стеклу.
Она наблюдала как Индо пил кофе, выхватывала из мрака зеленый силуэт, жалея о том, что не может сказать ничего ему в тон. Не потому что Селена являлась помощницей, а он – главой. А потому что она сама себе дала слово, потому что если она не сдержится на нем, то сорвется и на ком-нибудь другом, потому что он этого только и ждал. Селена в этом аспекте не любила оправдывать ожидания.
- Мнения моих подчиненных Вас ни в коей мере не касаются. Я же не лезу к Вам с Пауком. - маленькую шпильку она все же отпустился в его адрес. – Наш глава неуполномочен заниматься ме… - на свет чуть не вырвалось «мелкой сошкой», - менадами и сатирами. Как, впрочем, и Вы. Почему Вас так волнует этот вопрос? Уверяю, против Вас, Индо, они ничего не замышляют.
Шера потарабанила когтями по столешнице. Пальцы, независимо от нее, начали дрожать, что ой как не нравилось ей. Демоница не любила, когда лезли в ее работу..